Когда мелодичная печаль сиротливых соловьев теряется в пронизанном сумраком воздухе,– нежная, примиряющая тишина избавляет меня от обычного безнадежия.

Мечты самого сладкого чувства касаются сердца и поглощают мои повседневные, едва сдерживаемые стоны, тогда как видение красоты, чистой и дорогой, поселяет во мне отголосок рая.

Странствуя как бродяга, исторгнутый из земных радостей, загражденный от людских утех, я в одиночестве влачу ночь.

Найду ли в себе когда-нибудь храбрость, если жестокий вихрь бед властвует над сердцем? Возрадуюсь ли когда-нибудь утреннему сиянию, если с отступлением теней исчезает и мое прибежище?

Когда луна ласкает море и бросает свой блеск на воду, а тишина величественно охватывает земли,– мечта, сплетенная из горечи, радости и страстного желания, обольщая, обнимает мое одинокое сердце.

Проникая небеса чарующей красоты, ввысь, до божественных звезд в восхищеньи возносится мой разум и сбрасывает все из земных оков. Покоренный этим ночным чувством, объятый сладким соблазном, я целую печати сна и предаю свой дух грезам.

Но сердце отягчают мысли, полные сомнений. И пламя блаженства стремится испепелить.

Так поблекнет всякая улыбка, утихнет смех, таящий множество надежд, и чаша радостных иллюзий выбьется от просящих губ. А когда рухнут все надежды, развеется последняя из страстей,– останется лишь тот же жестокий вихрь бед.

Проклятый своим Творцом, искра бытия, одаренная так принужденно... Выходите духи моего одинокого прошлого, освобождая чувства опустошения и разрухи!

Я не знаю, смогу ли когда-нибудь вернуть добродетели, которые уже давно растратил.

Не знаю, уловят ли глаза когда-нибудь хоть знак сочувствия, о котором все еще взываю...

Все переживания прошедших дней блекнут, чтобы я узнал, как жить с Правдой. Уже скоро я разорву границы надежды... Для чуткой души.